2.

ИГОРЬ ХОЛИН

Высокий седой человек, похожий на индуса. Темное лицо, худой, стройный. 54 года. В своей жизни перепробовал множество профессий. Поразительны, но в то же время вполне в духе времени эти его «профессии» – армейский капитан в 26 лет, потом зэк (познакомился с Кропивницким, когда был уже расконвоированным заключенным), некоторое время директор столовой, затем лучший официант «Метрополя», обслуживал «самого» Хрущева, и наконец, автор многих книжек для детей.

«Да, но его стихи стихами не назовешь, – возразит иной поклонник акмеизма. Он поэт? Какой же он поэт, – то, что он пишет, ужасно!».

А. Вознесенский признает Холина своим учителем. Но ученика-то печатают, а учителя нет. Новации Вознесенского безобидны. А почему Холина не стали печатать в ту восхваляемую весну 1957 года, когда печатали всех?

Всех, да не всех. Мартынов не опасен, а Холин опасен.

Игорь Холин в своих первых стихах развернул барачную тему Кропивницкого, перенес ее из Подмосковья в город, в метро, в кривые переулки, во все эти Текстильщики и Таганки, где испокон веков гнездился рабочий люд. Небезызвестное, почти народное, почти частушка:

У метро у «Сокола»
Дочку мать укокала.
(И. Холин)

Да только так вот можно говорить о настоящей России, о России[,] где произошло вавилонское смешение языков, говоров и царствует варварское просторечье. А вот и о любви:

медсестра Познакомились у метро «Таганское»,
Ночевал у нее дома.
Он – санитар похоронного бюро
Она – родильного дома.

Холина часто называют антипоэтом. Но это только значит, что он не лирик. Он поэт эпический. Вот стихотворение; плавно течет простая житейская речь:

Вечер вопросов и ответов,
Спрашивает Купаросов,
Отвечает Винегретов.
Вопрос:
Кто вдохновитель всех наших побед?
Ответ:
Винегрет.
Вопрос:
Кого мы должны славить многие лета?
Ответ:
Изобретателя винегрета.
После этого Купаросов
Заявил, что у него больше нет вопросов.

Разве не похоже это на извечный лозунг «Да здравствует КПСС, вдохновитель и организатор всех наших побед!». Заметьте, всех!

В поэме Холина «Смерть Земного Шара» есть глава, где перечислены друзья Земного Шара. Перечень большой, на много страниц, но, оказывается, его можно дополнить; автор указывает, что каждый может вписать в этот список людей, которые, по его мнению, являются настоящими друзьями Земного Шара, тех, кто хочет[,] чтобы Земной Шар жил. Меня лично потрясает глава об умерших: умер Платон, умер Сократ, умер Алкивиад... Список струится по древности и средневековью. Начавшись как шутка, он захватывает все новые и новые имена, и под конец читателя охватывает чувство ужаса, – действительно все умерли, все, решительно все умерли!

Сколько писали о Сталине-тиране поэты. И как о нем писал Евтушенко – мы знаем. А вот передо мной поэма Холина «Иосиф Виссарионович Сталин». Начинается она так:

Сталин –
Молодой человек приятной наружности.
Глаза голубые,
Волосы светлые,
Рост 190 сантиметров,
Вес 100 килограммов...

Конечно, конечно, именно таким он и был для миллионов – рост 190, могучий былинный богатырь. И вот как кончается поэма:

И я думаю,
Иосиф Виссарионович,
Что все эти жестокости в вас
не от ума, не от умысла.
Вам бы овец пасти
на вершинах кавказских
или альпийских гор,
А вы взялись пасти человечье стадо,
А его резать не надо...
Так вы и видитесь мне
в косматой папахе
кривым ножом
вспарывающий живот барана.

Холин – автор многих сборников стихов, автор двенадцати поэм (я назвал две из них). Кроме того[,] он автор романа «Кошки-мышки» и повести «С минусом единица», сейчас заканчивает еще одну повесть.

Он сдержан, суховат, педантичен. Хирург, демонстрирующий злокачественные опухоли. Безо всяких сентиментов [sic!]. Жестоко. Работает в литературе около 30 лет. Творчество Холина кажется мне по духу сродни беккетовским пьесам. Так же действуют в его стихах люди-обрубки, мало похожие на людей. Холин имеет смелость замкнуть круг и отождествить для читателя своего героя и себя-поэта, он идет на это для достижения еще большей выразительности. Так, в той же поэме о Сталине, он обращается «к вождю и учителю» со следующими словами:

Ах, Иосиф Виссарионович!
Ну, почему вы не взяли меня своим поэтом!
Я бы вас так восславил!
Не то что ваши поэты! (Немало их было – этих поэтов!).

ГЕНРИХ САПГИР

В «Русской Мысли», в статье о разгромленной выставке в Москве, приведено стихотворение «Икар» и сказано, что его написал «молодой поэт Генрих Сапгир». Именно эта фраза и заставила меня взяться за статью о московских поэтах. Сапгиру 46 лет, он друг и одногодок Оскара Рабина, дружат они уже 30 лет.

Жил любознательный мальчик, сын портного, в бараке возле ст[анции] Долгопрудной под Москвой. Когда отец запивал и становился опасен, Генрих убегал к Кропивницким. Там было двое своих детей в 9 м комнате [sic!], но ему всегда были рады, и накормят, и книги дадут, и семья дружная, интересная.

Стихи начал писать в пятнадцать лет. Отслужив в армии, долгие годы работал подсобным в скульптурном комбинате. Перевидел на своем веку тысячи штук Ильичей, гипсовых, глиняных и мраморных. Примерно к 1964 г. начинают появляться его первые детские книжки. Сейчас он достаточно известный детский поэт, автор сценариев мультфильмов. И в то же время не напечатано ни единого его собственно творческого стихотворения.

Вот как Сапгир начинал: тоже с отрицания быта, того, что было ближе всего, что окружало. А окружала коммуналка, барак, ширмы, клетки. 8­­–10 человек в комнате:

Из-за ширмы вышел зять
Наклонился что-то взять.

Вот рефрен одного из стихотворений того времени:

Лопаты, пилы, топоры
Кувалды, кирки и ломы!

Перед нами – мир черных вещей – безличных и враждебных. Я подметил одно обстоятельство: современные авторы неофициальной, или, как ее еще называют, подпольной литературы, перед простым человеком не млеют, на задние лапки не встают. Сами вышедшие из народа, они вины перед ним не чувствуют, «простым людям» цену знают. Это не значит, что они презирают народ, а именно оболваненных «простых людей». Сапгир пишет в стихотворении «Парад идиотов»:

…………………………………….
Идут коллективы, активы и роты,
Большие задачи несут идиоты.
Машины и дачи несут идиоты.
Одни завернулись по-римски в газеты,
Другие попроще – немыты раздеты...
Идет идиот нахальный,
Идет идиот эпохальный
Идет идиот, чуть не плача:
«Несу я одни неудачи,
Жена истеричка, начальник дебил
И я неврастеник, себя загубил»
………………………………
Идут идиоты, идут идиоты,
Несут среди общего круговорота
Какого-то карлика и идиота.
Идут идиоты, идут идиоты,
Идиоты честные как лопаты,
Идиоты хорошие в общем ребята,
Да только идти среди них жутковато...

Но лучшим сборником Сапгира представляются мне «Элегии» (1967–1970 гг.). Здесь более всего проявился Сапгир как лирик, тонкий и эмоциональный.

Великолепны пропитанные буддизмом совсем восточные стихи об отрубленной петушьей голове. Испуганный мальчик вначале долго глядит на нее, а затем сам становится этой окровавленной головой.

Человек выбросился из окна. И собирается вокруг него толпа. Слухи, шепот, обрывки разговоров. Вот как мастерски передает это Сапгир:

«Что случилось-чилось-чилось-чилось-чилось? Это крофь-офь-офь-офь. – Он откуда-уда-уда-уда-уда? – Муравей на палец влез – бедняга. Агент достал свое стило. Как это все произошло? – Это дело-эло-эло-эло-эло. Посещала-ала-ала-ала-ала – Изуверка-верка-верка-верка-верка...».

Заключительное стихотворение «Элегий» – «Прачки». Сделано стихотворение в виде сна. Снятся поэту прачки – работящие, грубоватые:

Все в косынках, как пираты,
отупели от работы...

Прачки что-то стирают. И это что-то оказывается человеческими душами:

У, пропащие душонки,
Вы как дряблые мошонки,
И похожи вы с изнанки
На кровавые портянки...

Поэт верит, что прачкам удастся выстирать русские души. Хотя эта операция может быть и насильственной.

«И берет меня рука, грубо с каменного пола, поднимает как щенка».

Нам тоже вместе с поэтом хочется верить, что русские души отстираются.

ВСЕВОЛОД НЕКРАСОВ

Всеволод Некрасов читает свои стихи тихо, в комнате нужно прислушаться, чтобы услышать. Стихи[,] например[,] такие:

И гад и гад
И гад и гад
И гад и гад
И так и так...

Некрасова я слышал за две недели до отъезда из России. Читал он в мастерской у одного московского художника. В кожаной куртке сидел, перебирал листки. Были только близкие, только свои. Два десятка человек. Запомнилась его поэма «Синева», из самых последних по времени вещей. Раньше он поэм почти не писал:

Синева, говорят,
А в Москве, говорят, синева.
На Ордынке синева, говорят,
Уж такая, говорят, синева,
Такая синева,
Нигде такой синевы...

Он читал это и смотрел на меня, ибо я уезжал из этой синевы.

В феврале удалось мне собрать пятерых – Холина, Сапгира, Бахчаняна, Льнада, я сам – Лимонов, и сфотографировались мы на Большом Арбате в фотоателье. Смешная получилась фотография, какая-то старинная. А Некрасов почему-то не пришел. Не было и Елены Щаповой, и Яна Сатуновского. А жаль.

Вспоминаю Севины стихи:

Все министры все из искры,
Коллектив как актив,
А актив как коллектив:
Все трудящие – немудрящие,
А нетрудящие – мудрящие...

А мудрящих, как известно, советская власть очень опасается.

Стихи Всеволода Некрасова большей частью интонационны. В них присутствует и рифма, но держатся они в основном внутренним напряжением. Часты в его стихах повторы.

Природа в стихах современных поэтов давно исчезла, уступив место кропотливо построенному человеком окружению, где все, до асфальта, и электролампочки, до сантиметра почвы, до дерева возделано самим человеком. Именно поэтому вот как выглядят у Некрасова стихи подмосковные, дачные:

Сизый как на кухне
Свет как будто тухнет,
А еще и двух нет.

Некрасов не навязывает вещам общий стиль. Вещи в его стихах, как правило, изъясняются на своем языке. Вот описание путешествия по Абхазии. Подлинные подписи вещей дает нам Некрасов – вывески с характерным для Абхазии прибавлением впереди буквы [«]а[»] сливаются в адскую мешанину.

АРЕСТОРАН – А ресторан?
АМАГАЗИН – А магазин?
АЗЕРБАЙДЖАН – (нивесть
                 откуда взявшийся)
                      – Азербайджан?
ГУДАУТА – А Гудаута?
                               А Гудаута?

Всеволоду Некрасову 40 лет, автор II-х стихотворных сборников.