Не знаю, видели ли Вы письмо А. Гинзбурга, б<ывшего> редактора «Синтаксиса», в «Вечерней Москве» от 3-го июня. Вот на всякий случай для Вашего сведения начало этого письма:

«Из конверта выпали сложенные вчетверо листки – оглавление какого-то журнала. “Дорогой господин Алик Гинзбург, – гласила приложенная к ним записка, – если вы имеете рукописи передать за границу, напишите по адресу” – и затем следовал адрес некоего Лорана Хьюгеса из французского города Лиона.

«Судя по штемпелям, письмо это было опущено в почтовый ящик в Москве. Оглавление было вырвано из эмигрантского журнала “Грани”, издающегося в Мюнхене. История подходила к концу. Но рассказать о ней лучше с самого начала и, насколько возможно, без детективных прикрас.

«Автор – не герой и не жертва, а живой человек со своими радостями и бедами, с собственными ошибками и заблуждениями – их, может, и больше, чем у других, – с личными удачами и провалами. Почему же именно ко мне обратился с чисто инструктивным письмом господин Хьюгес? “Вы наш человек, – звучало в подтексте записки, – на родину вам наплевать, осталось договориться о мелких технических подробностях”. А где же тридцать сребренников? Или, свои люди – сочтемся?»

Эти начальные строки должны дать Вам представление о характере письма. Дальше следует покаянное письмо о прежней деятельности, о «Синтаксисе», упоминается мое имя (в связи с тем моим студентом, с которым хорошо познакомился Г<инзбург>), цитируется Ваша статья, но почему-то Вы называетесь Натальей Соколовой, а «Грани» упорно именуются мюнхенским журналом. Есть в письме явные двусмысленности и противоречия («Синтаксис» не преследовал никаких, мол, политических целей, а представлял подборку лично нравившихся  автору стихов, а вместе с тем в нем было очень много просто плохих стихов, что, кстати, верно). Кончается письмо так:

«Не спекулируйте на интересе к искусству Запада. Мы хотим знать все, но оставляем в душе лишь близкое нам по мировоззрению.

«Не играйте судьбами живых людей. Слава борца за западное гнилье – слава прокаженного.

«На сем прощайте».

Письмо озаглавлено: «Ответ господину Хьюгесу». Редакция В<ечерней> М<осквы>, упоминая о том, что о Гинзбурге в свое время писали «Известия», выражает надежду, что он «искренне раскаялся в своих ошибках и твердо стал на правильный путь», и потому печатает его письмо.

Я не знаю, в каком положении находится у Вас печатание «Синтаксиса», но, может быть, лучше было бы его приостановить. Не знаю, не связано ли письмо Гинзбурга с делом Джеральда Брука, который обвиняется в провозе и распространении литературы НТС. Кто такой Хьюгес? Не через Брука было послано его письмо? У меня есть опасения, что Брука могут связать и со мной, хотя я его и не знаю[,] и этого мне не хотелось бы, особенно в связи с моей редакторско-издательской деятельностью. Тактику «Греней» (т. е. НТС) я в этом деле не одобряю. Между прочим, у Ахматовой были неприятности в связи с напечатанием «Реквиема» именно в «Гранях», а не отдельным изданием – там, в одном номере с «контрреволюционными призывами» (она говорила об этом одному человеку в Англии).

Если Вы не видели этого № «Веч<ерней> Москвы», я могу прислать вам копию письма Г<инзбур>га.