О статье Ульянова, что ж тут говорить – я просто был ей «ошарашен», воспринял ее как некое болезненное явление. Никакого снисхождения статья не заслуживает. Но я вполне согласен с Вейдле, когда он мне писал, что «коллективное» линчеванье Ульянова вызывает в нем самые неприятные чувства. Во мне – тоже. Это какое-то «эмигрантское» ату его было безобразно. И увенчал его Никита совершенно чудовищным требованием запрещения «навечно». Письмо Никиты тоже какое-то невероятное по грубости и Вы правы – по «глупости»: кто же может «запретить»? Впрочем, в истории эмигрантской литературы и журналистики всякое бывало. Ко всему привыкли...