«В известном смысле историю русской литературы можно назвать историей уничтожения русских писателей». С наибольшим основанием эти слова Ходасевича можно поставить эпиграфом к истории советского периода русской литературы. Редактор-издатель «Воздушных путей» Р. Гринберг собирает и публикует из номера в номер свидетельства об этом всё продолжающемся уничтожении. Это большая заслуга. В последнем, четвертом номере альманаха, таких трагических свидетельств несколько: «Листки из дневника» Ахматовой, записки Елены Тагер, отчет о суде над поэтом Бродским. <…>

Это стенографический отчет суда над поэтом Иосифом Бродским. Отчет этот был уже напечатан по-английски и по-французски, но в русском подлиннике он появляется впервые. Это один из самых потрясающих вариантов вечной темы поэт и чернь. Читая отчет, испытываешь гнетущее впечатление, будто ты перенесся в залу ленинградского суда. С первых же слов женщины-судьи ясно, что приговор предрешен и что это вовсе не суд, а только загримированная под суд административная расправа. Ничего не изменилось, это прежняя сталинская Совдепия. Но при ответах подсудимого и показаниях свидетелей со стороны защиты впечатление меняется. При Сталине никто так не говорил. И самому Бродскому и выступившим на его защиту Грудниной [sic!], Эткинду и Адмони хочется с благодарностью пожать руки. В советской ночи, «которая не ведает рассвета», они сумели сохранить человеческое достоинство и нашли в себе мужество защищать поэта, говоря правду.

Очень интересны и многое приоткрывают о сегодняшней советской жизни записи разговоров в зале суда:

«— Писатели! Вывести бы их всех!

— Интеллигенты! Навязались на нашу шею!

— А интеллигенция что? Не работает? Она тоже работает.

— А ты — что? Не видел, как она работает? Чужим трудом пользуется!

— Я тоже заведу подстрочник и стану стихи переводить!

— А вы знаете, что такое подстрочник? Вы знаете, как поэт работает с подстрочником?

— Подумаешь — делов».

Эти разговоры неожиданно возвращают нас к 17 году, хотя прошло уже почти полвека.

В альманахе напечатан не только отчет о суде над Бродским, но и несколько его стихотворений. Необыкновенные и трагические стихи, которые свидетельствуют, что Бродского не обманывала вера в свое призвание поэта, когда он заявил на суде: — «Я писал стихи. Это моя работа. Я убежден... я верю, что то, что я написал, сослужит людям службу и не только сейчас, но и будущим поколениям». <...>